Из книги И.К. Кондратьева "Седая старина Москвы"
Колокол этот имеет весьма любопытную историю, и поэтому мы поговорим о нем подробнее...
У этого гиганта был свой дед и свой отец. Дед был отлит в царствование Бориса Годунова, и о нем упоминает в своем дневнике о Смутном времени литвин Самуил Маскевич. В 1611 году он видел этот колокол висящим на деревянной башне в две сажени вышиной. Он замечает, что язык этого колокола раскачивают 24 человека. Колокол, по свидетельству другого путешественника в Россию, Олеария, весил 1086 пудов. В один из пожаров, которые так часто опустошали Москву, колокол упал и разбился. Из обломков его в царствование Алексея Михайловича был вылит новый колокол, уже отец нашего Царь-колокола. Новый колокол снова повесили на особенных деревянных подмостках близ колокольни Ивана Великого, и весу в нем было 8 тысяч пудов, причем он был отлит русским молодым мастером в 1654 году. Но и этот колокол сделался жертвой пожара в 1701 году, и долго осколки его лежали в Кремле, возбуждая удивление и русских, и иностранцев. Императрица Анна Ивановна в 1731 году решила воссоздать разбитый колокол, но еще в большем размере, а именно 9 тысяч пудов. Поручено было сыну знаменитого фельдмаршала Миниха отыскать в Париже искусного мастера. Такой мастер отыскался в лице королевского механика Жермена, который, однако же, принял за шутку предложение вылить колокол весом 9 тысяч пудов. Но за дело взялся русский колокольный мастер Иван Федорович Маторин. Чертежи были сделаны тоже русскими мастерами, и в январе 1733 года работы в Кремле уже начались. Работа кипела на Ивановской площади, и работало 100 человек: каменщиков, печников, кузнецов, плотников и других ремесленников. Эти подготовительные работы продолжались до осени 1734 года, и ими очень интересовалась императрица, хотя сам мастер Маторин и терпел большую нужду.
К концу ноября 1734 года подготовительные работы были окончены и приступлено было к растопке меди. 26 ноября в 4 часа, после молебна, затоплены были печи. К ночи медь стала растапливаться, топилась до утра, и затем в печи были добавлены олово и медь. Все шло хорошо, но вдруг в ночь на 29-е число, в II часов, у двух печей медь ушла под поды. Маторин с товарищами решили добавить меди. С разрешения графа Салтыкова, тогдашнего главнокомандующего Москвы, начали бросать в печи старые колокола, олово, полушки, но медь в конце концов прорвалась и в остальных печах. Маторин отводил медь в запасные ямы, выкапывал новые, но отлитие колокола не удалось. В довершение всего загорелась еще деревянная машина над формой, и пожар чуть было не принял больших размеров, О несчастном событии донесли императрице, которую неудача весьма опечалила. Но Маторин снова принялся за работу. Однако он вскоре умер, поручив дело своему сыну Михаиле, который и раньше был его деятельным помошником. В это же время наблюдение за литьем колокола было поручено князю Ивану Барятинскому. В ноябре 1735 года все было опять готово к литью колокола, и 23 ноября назначено было растопить печи. На этот раз были приняты особенные меры предосторожности: из полиции было вытребовано 400 человек команды с пожарными трубами. По окончании литургии в Успенском соборе коломенский архиепископ Вениамин обошел крестным ходом все постройки и печи, устроенные для литья колокола, и, отслужив молебен, сам затопил первую печь, 25 ноября 1735 года литье Царь-колокола совершилось благополучно, о чем и засвидетельствовано в архивном деле по этому поводу. На самом же колоколе была сделана лишь краткая надпись: "Лил сей колокол российский мастер Иван Федоров сын Маторин с сыном своим Михаилом Материным".
В надписи на Царь-колоколе значится, что он вылит в 1733 году, но это произошло оттого, что форма для колокола была сделана в этом году.
Литье Царь-колокола стоило, кроме материала, 62 тысячи рублей, и колокол далеко превзошел величиной и весом все существовавшие колокола в мире. Вес его 12 327 пудов и 19 фунтов, вышина 19 футов 3 дюйма, окружность 60 футов и 9 дюймов, толщина стен 2 фута.
Царь-колокол после своего отлития до весны 1737 года находился в родной своей яме, покоясь на железной решетке, утвержденной на двенадцати дубовых сваях, вбитых в землю. Над ямой находился деревянный сарай для прикрытия колокола. Весной упомянутого года, 29 мая, в Москве сделался страшный пожар, известный под названием Троицкого. Распространяясь со страшной быстротой, пожар охватил и кремлевские здания. Загорелась, разумеется, и деревянная постройка над ямой, в которой стоял Царь-колокол: в яму начали падать горящие бревна. Сбежавшийся народ, чтобы спасти колокол, за который боялись, что он расплавится, стал изо всех сил заливать водой раскаленный металл. Огонь потушили, но испортили колокол: один его край не выдержал резкого перехода от раскаленности к охлаждению и откололся. Это увидели, когда стали расчищать яму.
С того времени до 23 июля 1836 года колокол находился в земле, и о нем сложились целые легенды. Заговорили, что Царь-колокол состоит не только из меди и олова, но также частью из золота и серебра, которое во время литья колокола богатые люди из набожности бросали в расплавленный металл. Действительно, по сообщению "Горного журнала" в 1833 году, в Царь-колоколе есть небольшое количество серебра, но оно составило случайную примесь к меди в самих рудах, из которых выплавлялась медь.
Рассказывали еще, что почти тогда же, когда случился Троицкий пожар в Москве и от Царь-колокола откололся край, в Петербурге раскололся младший брат Царь-колокола, который был отлит одновременно с ним в 12 пудов и отдан императрицей Анной Ивановной в Петербург в церковь Воскресения Христова, что на Литейной. Потом рассказывали о каком-то чудаке-математике, который хотел извлечь колокол из ямы, но неожиданно умер, не поделившись ни с кем своим открытием.
Впрочем, и само правительство неоднократно возбуждало вопрос не только об извлечении Царь колокола из ямы, но даже и об исправлении его. Хотели даже перелить его. Перелить его брался мастер Слизов, но расходы оказались так велики (78 461 рубль серебром), что дело было отложено. Архитектор Форстенберг в 1770 году хотел впаять вышибленный край, но, не приведя в исполнение своего способа, умер от чумы. Император Павел приказал было передвинуть колокол на новое место, но приказание не было приведено в исполнение из опасения сломать колокол. В 1819 году император Александр Павлович поручил расследовать вопрос о поднятии колокола инженеру Фабру, но и на этот раз дело ограничилось одними предположениями. Через два года яму расчистили, застлали досками и обнесли перилами; сделали даже лестницу, по которой можно было спускаться вниз и осматривать внутренность колокола. Тут впервые были прочтены надписи о колоколе царя Алексея Михайловича и об отливке самого Царь-колокола (Язык колокола имеет длину 17 футов, но он для колокола). При императоре Николае Павловиче решено было извлечь колокол из ямы и поставить на пьедестал. Это дело поручили французскому инженеру Монферрану, строителю Александровской колонны, Исаакиевского собора и других грандиозных зданий. Знаменитый инженер тотчас же приступил к подготовительным работам: земля, окружавшая колокол, была вынута, над ямой были возведены леса, вокруг устроено II воротов и сделана наклонная деревянная настилка от ямы до гранитного пьедестала, на который надо было поставить колокол. Утром 30 апреля 1836 года при громадном стечении народа началось поднятие колокола. Оно оказалось, однако же, неудачным вследствие гнилости канатов, которые почти все перелопались. Новое поднятие было назначено на 23 июля. На этот раз поднятие совершилось удачно: колокол был поднят за 42 минуты 33 секунды. К 4 августа Царь-колокол был окончательно утвержден на новом месте, а затем на нем был водружен шар с крестом...
Надписей, находящихся на Царь-колоколе, мы не выписываем: их может прочесть всякий созерцатель. Заметим только в заключение, что Царь-колоколу было посвящено множество статей и стихотворений. Величием его увлекся даже один французский поэт и написал в честь его восторженное стихотворение
Фото В. Леонова