Лариса Францек
Как-то раз мне подумалось, а интересно было бы узнать, что означали слова «колокол» и «колокольчик» в 19 веке, с какими другими словами они сочетались, в состав каких пословиц и поговорок входили, какие оттенки их значений существовали в различных говорах и диалектах.
Я обратилась к словарю В.И. Даля.
Итак, колокол.
Даль определяет это слово как «звон», а через запятую дает его церковное значение «кампан». Это интересно, ибо я не совсем уверена, что сейчас рядовому русскоговорящему человеку, если только он не лингвист и не использует латынь в какой-либо иной сфере деятельности, известен этот корень, campan, означающий «колокол».
Далее приводится уже развернутое объяснение, что есть кампан-колокол. Это «вылитый из меди (с примесью олова, серебра и пр.) толстостенный колпак с развалистым раструбом, с ушами для подвески и с привешенным внутри билом и языком».
Даль рассматривает слово «колокол» с точки зрения размера последнего, материала, формы, наличия имени, назначения.
Так, большие колокола, пишет он, употреблялись только при церквах. А потому звались «божьим гласом». Маленькие назывались «колоколец, колокольчик». Их значение Даль определяет как «звонок». Такие колокольчики подразделяются на «почтовый», т.е. тот, что вешался под ямскую дугу на почтовые тройки, «дверной», который прикреплялся к двери для звону приходящих, и «ручной», который назывался еще «позвонок» и служил для зова прислуги.
В современной жизни не осталось, увы, места почтовым колокольчикам. На входных дверях у нас всё больше прикреплены электрические звонки, а не дверные. И даже те, кто может позволить себе иметь прислугу, вряд ли зовет ее к себе звоня ручным колокольчиком.
Но представить себе всё вышеописанное нам не сложно. Память быстро выдает примеры из художественной литературы, театра, кино, живописи, музыки.
Колокольчики, что вешали на шею скоту, в северных и псковских говорах назывались «колоколо» (с ударением на последнем слоге) и «колоколок» (ударение на предпоследний слог). Если же колокольчик был клепаный, либо деревянный, тогда он назывался «ботало». Круглый, как шар, - «глухарь», «гремок», «гремушка», «балабончик», «бубенец», «бубенчик».
Слово «колокол» употреблялось как часть метафоры «человек колокол». Она, метафора, имела значение «разглашатель вестей, живая газета» и похоже, что вышла из употребления в современном русском языке. Равно как и то, что вряд ли сейчас мы скажем «как под колоколом», говоря об оглушительном шуме или мощном голосе.
Даль говорит о том, что встарь колоколам давались имена. Имеются в виду церковные колокола. Назывались они так: буревой, бурлила, гуд, лебедь. По размеру и назначению колокола тоже различались: зазвонный, перечасный, праздничный.
В Москве колоколом называлась круглая палатка, которая ставилась для продажи напитков на гуляниях.
Особо выделяются Далем валдайские колокольчики. Он считает нужным упомянуть, что на них были надписи и приводит следующие: «Купи, не скупися, езди, веселися», «Купи, денег не жалей, со мной ездить веселей».
О том, что жизнь в старину была немыслима без колоколов, колокольного звона говорит и то большое количество (а с учетом диалектов огромное) поговорок, пословиц, в состав которых входит слово «колокол» и его производные. Некоторые из них вышли уже из употребления. И это понятно, если вспомнить историю нашей страны в 20-е и 30-е годы 20 века, когда безжалостно рушили церкви с колокольнями. Значение других становится ясным при наличии пояснений, т.к. исчезли реалии жизни, обыгрывавшиеся в поговорке/пословице.
К первой группе я бы отнесла следующие: «Звони, поп, в колокола, чтоб попадья не спала», «Дан попу колокол, хоть звони, хоть об угол колоти».
А ко второй группе, где Даль сам приводит пояснения, - такие, например: «У царя колокол на всю Россию», т.е. рекрутский набор. «Стояли люди под колоколами», т.е. слушали. «Одни колокола поют», т.е. в церкви не служат.
Такая интересная примета существовала с «нашими» словами «колокольчик» «колокол». «Слушают на распутье, на перекрестке: колокольчик к замужеству, колокол к смерти».
Известно, что в старину звон колокола выполнял, выражаясь современным языком, функцию оповещения, передачи информации. А читая словарь Даля, я узнала, что существовало суеверие во время отливки колокола, распускалась какая-либо небылица. Поэтому выражение «колокола льют» означало несбыточные, выдуманные новости, равно как и поговорка «Колокола отливают, так вести распускают». Или «Вести-то пустили, да колокола не отлили».
Если сейчас современный русскоязычный человек произнесет/услышит словосочетание «колокола льют», то он поймет его в прямом смысле, а вовсе не так, как понималось оно во времена Даля как выдуманная новость. Но возникает вопрос, а нынешнее разговорное словечко «заливает, заливаешь», означающее «придумывать, фантазировать», не является ли обломком, остатком от «колокола льют»? Я не специалист в этимологии русского языка, но такое объяснение вполне возможно.
Говоря о колоколах, как не вспомнить о колокольне. Колокольня (в вятском говоре «колокольница») – звонница, башня при церкви для подвески колоколов, обычно ставится перед трапезною, напротив алтаря и через нее бывает вход в церковь. Такое определение дает Даль и приводит выражения, поговорки со словом «колокольня». «Отзвонил, да с колокольни долой», «Церковь грабит, да колокольню кроет». (Воровство в России существовало всегда). «В городе живет, а колокольне кланяется». (Здесь чувствуется, если не осуждение, то ирония точно. А почему? Не знаю).
Я нашла две загадки с интересующими нас словами. «Язык есть, речей нет, вести подает». Это, понятно, колокол. А вот загадка посложнее будет. «Колокольня нова, колокольня беда, под маковкой черно, маковка золота?» Что это? Свечка.
И последнее. Корень «колокол» входил в состав глагола «колоколить». Означал он не только звонить, трезвонить. Было у него и переносное значение, которое приводит Даль, «скоро, звонко, без умолку говорить, тараторить, разносить вести». И, как всегда, сопровождает определение замечательными примерами из живого великорусского языка. «Чу, никак уже колоколят», «Полно, девка, колоколить-то». Хотя мы так уже не говорим, но нам всё понятно и пояснений не требуется.
Каждый колокольчик и колокол имеют язык.
В своем первом и основном значении язык – это «мясистый снаряд во рту, служащий для подкладки зубам пищи, для распознания вкуса ея, а также для словесной речи». Такое определение читаем у В.И.Даля. Затем он делает пометку, что остальные значения слова «язык» возникли или в связи с видом языка, т.е. «мясистого снаряда», или в связи с его функцией как «орудия речи».
Удивительно то, что слово «язык» применительно к колоколу совмещает в себе признаки основного значения, поскольку язык колокола – это «снаряд», находящийся внутри, и другого значения, определяемого Далем как «способность или возможность говорить».
Мы уже упоминали, что колокола выполняли функцию передачи информации, возвещая время трудиться и отдыхать, время веселья и скорби. Они оповещали о каком-либо стихийном бедствии, о приближении врага, созывали народ для обсуждения важных дел.
Даль описывает язык колокола как «било, клепало, железный пест, кистень, привешиваемый внутри под шелом (т.е. шлемом) колокола для звону». И, как обычно, приводит примеры употребления слова «язык». «Без языка и колокол нем», «Ямщики любят подвязывать в колокольчик кольцо вместо языка». Читаем и еще одно выражение, понять которое без пояснений уже невозможно. «Добыть языка на колокольне» означало, что когда у больного пропадала речь, то язык колокола обливали водой и ею поили больного. Это суеверие еще раз, кстати, указывает на приписывание колокольному «языку» значения слова «язык» как «способность или возможность говорить».
Если язык есть у маленьких колокольчиков и больших колоколов, то уши только у тех, которые подвешиваются, чаще всего на колокольню. В этом смысле уши – это «проем, за который подымают вещь». «Колокол подвешивают за уши», так пишет В.И. Даль.
Назначение колокольчиков и колоколов – звенеть, т.е. «издавать звон», по Далю. «Чу, звенит колоколец!» Если говорили «не звенится моему колокольчику», это означало, что он плохо звенит. «Звенючий» значило «способность издавать звон, звенеть». «Серебро звенючее меди, а медь железа». У нас у всех есть колокольчики, и мы можем проверить это утверждение.
Звонить (в вятском говоре звонять) – «ударять, бить, производя гул, особенно бить в колокол, трясти колокольчик». Это прямое значение глагола «звонить». А в переносном он употреблялся как «разглашать вести, разносить молву».
И вот, пожалуйста, большой перечень разнообразных, часто забытых и не употребляющихся выражений. «Звони, звони, да и перезванивай», «Звони, да не зазванивайся», «Звонить не умею, а перестать не смею». А вот как говорили о ханже: «Больно свято звонишь: чуть на небе не слышно». «Пономарь взванивается», т.е. приучается. «Звонарь наш зазвонился», т.е. долго звонил. «Натрещала, назвонила и была такова», «Один звонит, другой подзванивает», «Призвенелся мне этот колокольчик», т.е. надоел. «Колокол иззвонился», т.е. разбился.
«Звон» Даль определяет как «действие звонящего» и «самый звук, гул колокола», «трезвон, ударение во многие колокола».
«Полный звон» значит во все колокола, а «красный звон» - «согласный подбор колоколов погласицей, гаммой». Он существовал при церквах и монастырях. Даль пишет, что красный звон доныне есть в Суздале. Я слушала колокольный звон в этом городе, в Спасо-Ефимиевом монастыре. Замечательный! Интересно, это то, что Даль имел в виду, красный звон?
«Звон колоколов» - это полный подбор на одну колокольню.
Вот несколько ярких поговорок.
«К обедне ходят по звону, а к обеду по зову», «Колокольный звон не молитва, а крик не беседа», «Не только звону, что в Звенигороде, есть и на Москве», «В Москве к заутрене звонили, а на Вологде звон слышали».
А вот примета. «Звон в ушах, зимой – к теплу, летом – к ненастью».
В северных и южных говорах слово «звон» означало церковный колокол. Отсюда поговорка «Звоны хвалятся по голосу, люди по беседе».
В курском диалекте «звоником» называли колокольчик ручной, дверной, поддужный.
Этот же корень «звон» входит в состав слова «звонарь». Звонарь – это «церковный служитель, обязанный звонить в колокола по обряду. Искусство это заброшено. Встарь хорошие звонари ценились и упражнялись красным звоном, распетливались по рукам и ногам, качались на зыбке и звонили согласно в дюжину колоколов». Здесь необходимо дать одно пояснение. Зыбок – это «доска или шест, положенный или приделанный где для упругой качки». А в качестве комментария приходится только удивляться, что уже во времена Даля (а это середина 19 века) искусство колокольного звона считалось заброшенным, хотя, казалось бы, только в Москве были сотни церквей.
«Не пойдешь в звонари, не попадешь и в пономари», «Не в попы, так в звонари».
Существовал обычай, что в светлую седмицу всякий проходящий мог звонить в колокола, а некоторые любители приходили за этим специально. Он, обычай, нашел отражение в поговорке «В светлую седмицу кто не звонарь».
Слово «звонарь» имело и переносное значение – болтун, сплетник.
Казалось бы, всего лишь одно слово – колокольчик – а сколько других слов оно потянуло за собой, стоило только заинтересоваться и поискать. Сколько интересного, нового, забытого узнали мы на страницах «Толкового словаря» В.И. Даля.
В наши дни многое из описанного ушло, отжило, не сбереглось, не сохранилось. Но, читая о колоколе и его языке, о дверном и поддужном колокольчике, мы как будто прикоснулись к ушедшей эпохе. Многого нет, но главное – колокола и колокольчики – остались. Их функция сейчас не только «издавать звон», как писал В.Д. Даль. Для некоторых людей важнее их эстетическое начало. Поэтому колокольчики собираются в коллекции и являются, на мой взгляд, одними из самых положительно заряженных и эмоционально позитивных предметов собирательства.
Используемая литература:
В. Даль «Толковый словарь живого великорусского языка», Москва, «Русский язык», 1981
Август 2005